Широкая, хоженая тропинка вилась под ногами двоих. Две пары бронированных сапог вышагивали по сырой земле, отмеряя километр за километром. Непомерных размеров силач-верзила - против стройного, поджарого и очень, очень быстрого тела. Тяжелые латы - против среднего пластинчатого доспеха. Огромный двуручник, покачивающийся за спиной, способный разрубить доспех - против пары длинных мечей, висящих на перевязи на поясе, смертоносных своей скоростью и точностью. Снятые шлема. Один - полностью закрытый, с только лишь парой щелок-глазниц и несколькими высверленными отверстиями перед ртом. Второй - полуоткрытый, с нащечниками и наносником, но все же оставляющий больше простора для обзора и дыхания. Деревья, уходящие назад и появляющиеся спереди раз за разом, сколько бы не петляла тропинка. Небольшой медальон, крутящийся за цепочку на пальце. До лагеря, где можно будет снять латы и переодеться во что полегче было еще далеко.
Щелк-щелк. Медальон открылся и закрылся, на секунду явив миру милое личико и локон волос. Снова сделал несколько оборотов, щелкнул раз и остановился. Верзила-командир посмотрел на искусный рисунок-миниатюру и хмыкнул, смерив взглядом фигуру в средних доспехах.
- Даже отсюда вижу, что вы совершенно разные.
- Есть немного.
Медальон вернулся на палец и сделал еще несколько оборотов. Носить его стоило бы на шее, но сейчас он был снят - делать было уж очень нечего. Разве что слушать шаги. Одни - глухо бухающие по земле, выдающие опытному бойцу звуком то, что их обладатель велик и тяжело бронирован. Вторые - чуть слышные. При необходимости - не слышные вовсе.
- Явно тебе не родня. Тогда кто это? - Глухой бас.
- Это? - Рука с медальоном поднялась, поиграв безделушкой в лучах солнца. - Это любовь моя. - Второй голос был мелодичным, текучим. Эльфийским. Впрочем, длинные уши выдавали эльфийскую кровь ничуть не хуже. Да вроде никто и не скрывался особо.
- О!
Командир даже опешил немного. Снова посмотрел сбоку на личико в медальоне и локон вьющихся светлых волос, вложенных в него. Скользнул взглядом выше, на лицо, обрамленное вытянутыми ушами. Острое, обветренное, суровое... Два лица - живое и на медальоне - были словно из разных миров. Эльфийская кровь и людская, обветренное, жесткое лицо напротив плавных, аккуратных черточек человека, никогда не выходившего дальше городских стен. Холодность послед предательств и смерти - против домашнего тепла и доброй, детской наивности. Магистр клинков, убийца - и домашнее существо, которое невозможно представить в бою даже если выкурить воз травы позабористей и запить бочонком эля покрепче.
- А я-то думал... - Начал командир басовито.
- Что ты думал? - Усмешка. Холодная, жесткая.
- А я-то все думал, как так получается, что на тебе гроздьями виснут - а ты все нос воротишь и ничем тебя не пробрать. А тут на те - занято, оказыыитца. Да еще кем...
- А чем меня пытались пробрать? - Усмешка стала шире. - Пылкие признания? Это не любовь, это страсть. Страсть глупа. Барахло все. Подарки, обещания... Идолопоклонничество. Мне не нужны люди, которые влюблены в мой образ, а не в меня. Это все фальшивка. Потому что образ они заполнят чем хотят вместо того, что бы увидеть за ним меня. Сегодня - страсть, завтра - скандалы.
- Ну да. Убийца с двумя мечами - тот еще образ для влюбенности, хехе. Как тебя угораздило-то? - Басовитый командир с двуручником кивнул головой в сторону медальона с миниатюрой внутри.
- Да все как-то прозаично. Дождь пошел, нужно было укрыться, а до таверны далеко. В первую попавшуюся дверь кулаком бу-бух - открыли, приняли. И, знаешь, очень так...
Мелодичный, с едва заметно проскальзывающей сипотцой эльфийский голос прервался на несколько секунд.
- Так дружелюбно и просто. И искренне. Никаких заискиваний и лести. Не люблю лесть. Точнее лесть-то люблю, а вот льстецов - нет. А тут... Ты же знаешь, я люблю себе пожрать сообразить чего самостоятельно. А тут только на скамью усесться и получилось - а по кухне уже запахи. Я не знаю, маги такого волшебства сотворить не могут, какое там творилось. Кажется, что и не делает ничего, а котлеты уже пожарились, похлебка уже сварилась - и все будто бы само. Только слюнки и глотай. За ужином разговорились. Мило.
Здоровяк ушам не поверил.
- Ты - и "мило"?!
- Ага. Что, нежданчик? Век живи, век учись. Мне тоже не чуждо милое и красивое. - Медальон еще несколько раз обернулся на пальце и губы снова шевельнулись, продолжая мелодичную речь. - А тут... Первый раз человека вижу - и будто всю жизнь знаю. Говорю "а" - заканчивает "б". Не могу слова в мысль подобрать - так за меня вставляет. А через минуту я - в обратку. Вроде домашнее существо-то, наивное, честное, справедливости ищет, а слушаю, что говорит - и в душе молоточек такой по струнам - треньк, треньк, треньк. По самым нужным струнам... Ничего ведь и не обсудили. Так, погоду, одежду, градоначальника в Иридиуме. Домик был на южной его окраине. Говоришь, ведешь беседу - вроде и не ты, а все как будто сам с собой общаешься. Будто тебя двое. Уже спать пора, укладываемся. Забавно, было смущение. Я-то с кем только в палатке не сплю, уже привычно, а тут смущение, хех. Это мне-то только в привычку. Я и говорю - что мы друг у друга не видели? Ложись да спи. Ложусь - а сон не идет. Смотрю на звезды, любуюсь, думаю, что там закимарили уже. Оборачиваюсь посмотреть и взглядом встречаюсь - пара глаз на меня смотрят и поблескивают в темноте.
"- Не спишь?
- Не спится".
Встает, подходит, садится рядом и начинает про звезды рассказывать. Про ту, про эту... Десятка два перебрали. Обычно-то я все болтаю, а тут лежи и слушай, а речь все льется, льется... Мягкая, чистая внутри... Не знаю как передать. Как если бы ты всю жизнь на хлебе и воде сидел, а тут королевским ужином накормили. Ведь лежу и вижу - не звезды тут интерес, а я. Причем интерес... Чистый. Как у ребенка. У меня же привычка уже - кто ко мне обращается - думаю, зачем могло потребоваться. Как меня могут использовать. Цену ли хотят сбить или мозги запудрить да на тот свет послать. А тут лежу и понимаю - человек просто хочет сделать мне приятно. Ни для чего. Для самого факта, что б сон пришел. Ушам не верю и дальше слушаю, а голос ласкающий, любящий. Да и вообще приятный, мягкий очень. Не то, что мой. Хоть и эльфийский, а чуть расслабься - так как когтями по стеклу. Особенности, демоны меня задери, нашей охоты...
Ладонь легла на шею - туда, где был шрам, из-за которого в эльфийском голосе проскальзывала сиплость изредка.
- И что же, под звезды сон пришел?
- Почти. - Улыбка. Неожиданно - не холодная, злая усмешка хищника, привыкшего скалиться, а простая и теплая улыбка от приятных воспоминаний. - Не получилось у меня отпустить. За шею цап - и к себе, губами в губы. Не знаю, что на меня нашло. Просто отродясь такой искренней любви и заботы в людях не видано было, а тут как молния вдарила. Захотелось и все тут - чувствую же, второго раза может и не быть. Вот оно - действуй. А то прошляпишь - и привет, не будет больше. А через секунду - уже не двигаюсь, ничего - а губы опять сомкнулись вместе... И чувствую - так правильно. Так и должно быть. Потому что отдашь это чудо в чьи-то интригантские ручки - и испортят человека. Доведут до общего уровня сию красоту и будет просто очередная тварь, думающая только о себе - какие шмотки, какие серьги... Тьфу.
Уста снова тронула улыбка. Хищник был сыт и доволен, и вспоминал о приятном. О том очень немногом приятном, что выпадает в жизни человеку или эльфу, посвятившему себя боям и убийствам - неважно, как и где именно. Человеческая ли ты девушка, бьющая в глаз из лука за пятьдесят шагов или эльфийский мечник - все равно быть наемником трудно.
- Ну, повезло, повезло. Где еще такое второе чудо найдешь, ага. Только чего ты к любви-то своей не заглядываешь-то, коль вторая половинка так хорошо нашлась? - Командир бесцеремонно пихнул бронированным локтем чуть менее бронированный бок. - Я ж весь отряд как на ладони вижу, ты никуда не отлучаешься.
Легкие шаги остановились.
- Помнишь, три года назад мы шли мимо Иридиума? Там разбойничья шайка была. Южнее города, в паре миль. Мелкая, молодая, стража еще не успела отловить и вычистить. Ты отказался свернуть, сказал, дела важнее. Мне пришлось вырезать их в одиночку.
- Ну да, помню. В одно жало целую шайку задавить - злости много было, наверное...
- Было. Из-за них мне так и не представился второй раз.
Тяжелые шаги тоже остановились, командир обернулся и посмотрел глаза в глаза. Невыразимое в словах озарение уже пришло в его ум, оставалось лишь что бы бесплотная мысль, ощущение даже, из бесформенной и бестелесной формы голого, не отягченного словами смысла остановилась, поостепенилась и нашла свое выражение в понятных терминах и простых словах.
Улыбка на эльфиском лице перестала блуждать по губам и сбежала куда-то. Лицо снова стало холодным и жестким, как у хищной птицы. Наконец, до здоровяка дошло окончательно. Он потупил взгляд.
- А... Прости. Не хотел.
Здоровяк развернулся и зашагал дальше. Позади сухо щелкнул медальон, закрывая изображение молодого парня с глазами ребенка. Эльфийка повесила медальон на шею и, поправив мечи на поясе, пошагала следом.
- Ничего. Больше трех лет прошло. Уже... Не так сильно болит.